УЗИ средостения в Московском районе

Казалось всё отлично, я слепо доверяла врачу, который уверенно сказал на первом приёме:"Ерунда эта операция!". Нужно было удалять маленькую кисту средостения. Я почти не боялась, лишь легкое волнение, будто зуб полечить шла ....пока после операции не начались ужасы. Перед операцией анестезиолог Вялов Дмитрий Анатольевич спросил меня в операционной  с издевательским сарказмом: "Ну что, Оля, проставляться потом будешь?" Я ответила, что пить вредно. Он, кстати, похож на человека, который имеет проблемы с алкоголем. Плюс пошлый и фамильярный. Уж какой он "проставы" хотел не трудно догадаться... хотя знал, что я одна воспитываю ребенка-инвалида. Когда я очнулась в операционной, он достал трубку, я задышала сама и ощутила дикую боль в грудной полости. Сильнее в 2-3 раза, чем схватки в родах. Думала умру от боли, которая стремительно нарастала.  Жаловалась анестезиологу Вялову, но он отвечал: "Не симулируй, женщины даже оргазм симулируют!", достучаться до его сознания было невозможно. Он привез меня в реанимацию, передал другому врачу и сказал, что всё прекрасно. Я продолжала жаловаться, но мне долго не делали укол наркотического обезболивающего, пока моё тело не сковало камнем от боли и я стала терять сознание. Болевой синдром развился очень сильный и его уже невозможно было купировать даже с помощью наркотика, который немного помогал на час-два. Меня бросили одну в реанимационной палате и не реагировали на жалобы, когда промедол перестал действовать. А медсестра Рябова на меня обзывалась и издевалась, когда меня корчило от боли и рвало. За все время в реанимации мне сделали 3 укола наркотика Промедола, а в документах написали 4. И помогал он плохо, всего на час. Вопрос куда потерялся 1 укол и, вообще, промедол ли это был или димедрол с анальгином...как обычно бывает, если в реанимации воруют наркотики. Когда меня перевели в мою палату на 3 хирургию, сильные боли продолжились. Пришёл Пищик и мой лечащий врач Зинченко, назначили два анальгетика через подключичный сердечный катетер, только тогда я смогла с трудом встать с кровати. Я спросила у Пищика почему такая сильная боль, он сказал, будто у меня низкий болевой порог. Я пожаловалась ему на происходящее в реанимации, а он ответил, что это не худшие сотрудники! И, вообще, ему, мол, не интересно произошедшее в реанимации. Видимо в его понимании худшие - это которые не только обзываются, а ещё и дерутся! И каждый день Пищик приходил ко мне вечером с наигранным беспокойством и словами: "Зайка моя, ну ты как?" И врал мне про мой низкий болевой порог. А на деле ничего, кроме ораторства, чтобы убедить меня в своей версии про порог. Ни разу не осмотрел меня, мои швы и грудь, которая отекла, изменила форму и очень болела, так как он сделал разрез на груди, где жировая ткань, рядом с молочной железой. Зинченко один раз посмотрел на грудь и сказал, что это пройдёт само по себе. Однако этого не случилось до сих пор спустя месяц. Грудь по узи травмирована и требуется лечение. Я проконсультировалась у знакомых анестезиологов из Германии почему у меня такие сильные боли, начиная с операционной. Они сказали, что такого категорически быть не должно, значит Вялов ошибся с наркозом, "не додал" ( проставляться ведь отказалась). Затем в реанимации затянули с уколом, боль приобрела такую силу, что ее уже сложно было купировать. Поэтому послеоперационный период гораздо болезненнее, сложнее восстановление, пострадала нервная система и высокий риск развития хронической послеоперационной боли, которая может мучить долгие годы и даже всю жизнь. Я не верю, что Пищик этого не понимал, у него жена невролог, поэтому считаю, что он пытался меня обмануть, выдвинув версию про мой низкий болевой порог, дабы скрыть халатность анестезиологов. Когда на 3 день после операции я сказала Пищику, что не верю в низкий болевой порог, рожала я отлично, что считаю анестезиологи напортачили, он начал грубо и высокомерно со мной разговаривать, мол, как это он профессор, а я смею ему возразить. Прикрываясь званием профессора покрывал халатность коллег. Выдвинул новую версию, что значит я наркоманка, раз наркотический препарат плохо помогал обезболить. А впоследствии, когда я пожаловалась на  него начальству, он заявил, что не обзывал меня наркоманкой и я вру!!! Зинченко наедине со мной хотя бы признал, что боль развилась такая сильная из-за неадекватной несвоевременной анестезии, но из врачебной этики сказал не может идти против коллег. Выписали меня на 6 сутки после операции с болями. Написали в выписке враньё, будто бы выраженный болевой синдром был только в первые сутки после операции, хотя мне 3 дня через катетер кололи два анальгетика каждые три часа и затем каждые 6 часов. Я возмутилась, но Пищик  отказался исправлять.В день выписки я подала жалобу главврачу. Дома на 3 сутки у меня прорезались и загноились швы. Их пришлось снять раньше времени и лечить нагноение. Усилились боли в молочной железе и боли в центре груди при дыхании. Я записалась и приехала к Пищику на приём, он с порога начал грубо, в повышенном высокомерном тоне со мной разговаривать, прямо у себя в кабинете грязными руками без перчаток стал осматривать мою открытую рану. Пришёл Кащенко зам. главврача по хирургии и распорядился сделать мне перевязку в соответствующих санитарным нормам условиях. А Пищик орал мне вслед :"Оплати мой приём! Больше её ко мне не пускать!" Оплатить  его хамство и нарушение санитарных правил я отказалась!!! Боли он заявил не знает почему меня мучают, мол, само пройдёт потом. А разрез на груди сделал по правилам! Почему тогда отекла грудь он не ответил. Его медсестра Ольга Андреева обзывалась на меня матом, вела себя, как хабалка на рынке. Кащенко и Демина Ольга Алексеевна находились рядом и лицемерно сказали, что ничего не слышали. Меня выгнали из больницы и сказали охране больше меня не пускать. Через несколько дней я получила по почте ответ на жалобу. В нем написали, что анестезию провели по стандартам. Конечно, попробуй докажи, что Вялов не додал наркоза, а потом мне долго не делали укол и позволили развиться очень сильному болевому синдрому. Скажут препараты вводили, только вот когда вводили.... когда было уже поздно. ... по бумагам у них всё красиво. В ответе написали, что у меня психосоматическая боль и отправили к психиатру. Я сходила. Психиатр сказала нет у меня никакой психосоматики. Пищик говорил у меня депрессия, но её тоже не оказалось! Кстати, Пищик поставил мне много диагнозов пальцем в небо! На первом приёме уверенно сказал, что у меня вирус Эпштейн Барра. Анализ оказался отрицательный. Потом сказал мне надо сделать МРТ и проверить гипофиз, что у меня там опухоль и опять промах! Говорил сдать АСЛО и тоже анализ показал норму. А ещё профессор! После всего произошедшего я морально убита! Боли не дают покоя. Не могу вернуться к нормальной жизни. А перед операцией Пищик жал мне руку и уверенно обещал:"Удалим твою кисту, всё будет хорошо!" Оказалось его слово ничего не стоит!
В  122 больнице я как в дурдоме побывала, недаром хирургию возглавляет доктор с "говорящей" фамилией Кащенко!