Гематология в Москве

В связи с высоким давлением мне был предложен суточный мониторинг артериального давления. Из-за технической неисправности прибора удалось зафиксировать только первые шесть цифр. Однако и они давали определенную картину давления при нагрузке: максимум «165 на 90», минимум «130 на 80». Вместо того, чтобы распечатать эти данные и ознакомить с ними врача, или указать, что исследование не получилось по технической причине, в карту так называемая «врач» функциональной диагностики Пешкова С. В. записала, что снялось 8 показаний «120 на 80». При этом измерения давления самостоятельно аппаратом в холле в следующие нескольких дней давали от «145 на 90» до «138 на 85». После моего возмущения мне предложили переделать СМАД, но это не первый случай сокрытия результатов СМАДа, и у меня были все основания ожидать, что и сейчас мне предлагается снова пройти мониторинг только для того, чтобы нарисовать те же «120 на 80», но более правдоподобно. Эти опасения подтвердились вполне, когда, после отказа убрать из мед.карты ложные сведения, на приемах мне намерили сначала «130 на 80», а в следующий раз аж «110 на 70». После приема очередное измерение давления на аппарате в холле (во избежание погрешности — трижды) показало: 140 на 90.
Офтальмолог, ранее дававшая для памяти бумагу с цифрами глазного давления и сообщавшая результат измерения остроты зрения, в последний прием громко назвала прекрасные цифры по давлению, не дав бумажного подтверждения, а про результаты офтальмометрии вообще умолчала. При этом офтальмологические признаки влияния гипертензии на сосуды ГМ видны даже без специального осмотра глазного дна. Очевидно, чтобы прикрыть ложь Пешковой С. В. и не убирать эти ложные данные ее «анализа» из карты, поликлиника готова буквально на все.
В принципе, складывается картина: человек либо полностью здоров, и поэтому в случае какого-либо недомогания ему должны помочь при первичном обращении самые простые, всем выписываемые средства, либо абсолютный хроник, подлежащий специальному учету, — тогда проведут и анализы, и реальные осмотры, — но не подлежащий полному выздоровлению и по умолчанию не претендующий ни на что, кроме наблюдения до момента «готовности к хирургии». Тем больным, кому простые средства не помогли, вместо того, чтобы дать доп.обследование и/или направить к специалисту более высокого уровня на консультацию, просто приклеивают ярлык «хроник», и «наблюдают», в то время как можно было бы полностью вернуть человеку здоровье грамотной диагностикой и лечением.
Это касается и офтальмологии, и травматологии (ранее просто не лечили, отказывали в лфк и физиотерапии, теперь при любой старой травме готов диагноз типа «артроз», «артрит», вообще неважно какой, что удастся приписать, главное, «вылечить нельзя, наблюдаем до момента ухудшения», т. е. облучаем регулярно и смотрим, когда уже можно направлять на операцию), и гастроэнтерологии, и нефрологии, и гематологии и т. д. Хочешь вылечиться — плати. По омс ты либо выздоравливаешь после посещения ближайшей аптеки, либо ты обследуешься, но со статусом «хроник», а значит, в результате все равно посещаешь ту же аптеку, но уже на постоянной основе, пока не придет время посетить операционный блок больницы. Варианта вернуть здоровье вдумчивым подходом по омс нет. «Не помогли прописанные лекарства? Ну тогда не знаю, что Вам еще предложить. Не первый раз обращаетесь? Хотите получить консультацию более высокого уровня? Значит, Вы хроник. На внешние консультации мы хроников не отправляем».
Можно ли как-то преодолеть все это? Можно, при готовности потратить годы и положить оставшееся здоровье, или при полной смене государственного подхода к здоровью нации, когда в медицинских рядах и в медицинском руководстве будет не место отъявленным лжецам и равнодушным карьеристам.

В вашей медицинской организации, в результате безграмотного лечения убили моего сына. Мой сын, Тепкеев Максим, 1984 г.р .обратился в августе 2022 года в ГКБ им. Плетнёва с диагнозом Рак мочевого пузыря, pT1NOMO 1 стадия. Рак выявили на профосмотре, случайно, на самой ранней стадии. Сначала делали ТУРы, и не нашлось ни одного авторитетного хирурга, который бы однозначно заявил о необходимости радикальной операции, все говорили о том, что можно попробовать не удалять мочевой пузырь, ранняя стадия, молодой возраст и т. д. Потом стали делать БЦЖ, на первом же лечении занесли кишечную палочку, поднялась температура 39, и на этом поставили точку.
После этого направили на общую химиотерапию. Провели три курса гемцитабин+цисплатин с 24.05 по 28.07.2023 года. На МРТ от 14.08.23. признаков прогрессирования выявлено не было.
02.08.23. при молекулярно-генетическом исследовании выявлена мутация гена BRCA2.
До февраля 2024 года никакого лечения не проводилось.
08.02.24. на МРТ выявили прогрессирование — рост опухоли.
Есть результаты консилиума от 19.02.24., где показана терапия олапарибом. Но ГОК от 13.03.24 это лечение почему-то не одобрила, зато рекомендовала другие схемы, которые были по протоколу, но состояние сына они ухудшали.
И последней губительной терапией стал атезолизумаб, на фоне которого начались непрекращающиеся боли, увеличение лимфоузлов, живота, постоянная температура 38-39. Но нам продолжали делать иммунотерапию, лечащий врач Евдокимова Жанна Владимировна велела терпеть, с её слов опухоль должна была вырасти и сама себя уничтожить. Сын мужественно терпел, в результате 31.10.24. он попал по скорой помощи в ГКБ им. Ерамишанцева в критическом состоянии, с гидронефрозом, лимфостазом нижних конечностей и предельно высоким креатинином. Были наложены нефростомы, моему мальчику оставалось два месяца до смерти.
Мы с мужем обратились к зав. отд. Коляго Е. М. Кто назначает таких горе специалистов на заведование? Совершенно безграмотная врач с опломбом, не зная истории болезни, с ходу предложила нам паллиативный статус, заявив, что они все свои ресурсы исчерпали, не забыв упомянуть при этом, что она член всех комиссий, и знает что говорит. На вопрос, почему не назначают олапариб, который единственный подходил нам по анализам, она ответила, что они работают по протоколу.
Разве это врачи? У которых нет ни души, ни сердца, а вместо мозгов один протокол! Вы же видели, что перед вами сидел не старик, а молодой мужчина, отец двоих маленьких детей, неужели не хватило мужества шепнуть: Максим, беги отсюда, мы не можем тебе помочь из-за бюрократии и чёртовых протоколов, когда всем льют одно и тоже, то, на что есть разрешение от чиновников.
Мне пришлось договариваться с десятками людей в частном порядке, чтобы в короткие сроки собрать мнения и спасти жизнь сыну. Так мы узнали, что есть лекарство от нашей болезни, от метастатического рака мочевого пузыря, Падцев онко, но его нет в стране, хотя препарат уже был зарегистрирован в РФ. Почему врачи больницы Логинова не знали об этом лекарстве? Это что, тайна? Или вы не читаете специальную литературу? Не знаете о достижениях медицины в мире? Вы просто обязаны знать о новых препаратах, и доносить это до больных, у людей должен быть выбор лечения и надежда на жизнь.
Попали на консультацию к Строяковскому Д. Л., он подтвердил рефрактерность к имунотерапии, и назначил паклитоксел еженедельно. Это была наша последняя надежда.
Начали капать, пошла положительная динамика, но после 3 сеанса начались проблемы с гемоглобином. Естественно!!! Но у вас нет гематологов, у вас нет ничего. Уже за деньги начали искать грамотных гематологов, капать феринжект, белок и тд.
Но Евдокимова Ж.В. откладывала химию. и мы опять ушли в точку невозврата. От отчаяния, по совету других онкологов, стали самостоятельно принимать олапариб, сын уже не мог его глотать, болезнь поглотила его целиком, началось страшное обезвоживание, но он очень старался. Мы радовались каждой выпитой таблетке. Заказали из Германии Падцев онко.
Но было уже слишком поздно. Когда в конце 12.24. года консилиум в госпитале Хадасса смотрел последнее КТ, врачи удивлялись, на каких ресурсах жил организм.? Метастазы были везде.
Максим умер 10.01.25 года у нас на руках. Он умирал в страшных мучениях, кричал от боли, последние две недели не мог спать, ему не помогал даже морфий. Истощение напоминало узников концлагерей. Жить с такими воспоминаниями нам теперь невозможно.
Я, как мать, хочу чтобы все участники этого «лечения» получили по заслугам, а также их учителя и наставники. Зло должно быть наказано. Пока жива, буду каждый день вас вспоминать.
Ещё хочу сказать, что я очень внимательно изучила историю болезни нашего сына, обратилась к независимым экспертам, и все они подтвердили, что виноваты врачи. Болезнь была на начальной стадии. Вы должны были рекомендовать к применению олапариб, пусть даже в частной клинике, за свои деньги. Это был единственный препарат, на который откликнулась опухоль.
Только один врач из вашей организации позвонил Максиму и извинился, что не настоял на удалении мочевого пузыря.
Позор вам!