Кострецкий Алексей Владимирович

Сосновый Бор

Родильное отделение. Поступила в родильное отделение ровно в 40 недель. Не стала ждать дома, когда начнутся схватки, решила на таком сроке лежать в больнице под наблюдением врача. Пришла в обед изначально спросить, в какое время лучше прийти с сумками, чтобы поступить, думала соберусь и на следующее утро ко времени анализов приду. Не тут-то было, сказали раздевайся, за сумкой домой не ходи, рубашку дадим. Через 10 минут уговоров, что мне нужно взять дома элементарные средства гигиены, отпустили на 30 минут домой за сумкой. На следующее утро взяли кровь и мочу, через день принесли согласие на стимулирование мифепристоном. Согласие подписала, а потом поняла, что последнее узи я делала не третьем скрининге примерно в 30 недель. Прошло с этого момента 10 недель, вдруг что-то поменялось и самостоятельно мне рожать нельзя. С этим вопросом пошла к мед сестре просить узи ну или хотя бы, чтобы просто посмотрели в кресле. Ведь с момента поступления никто ничего не посмотрел, кроме анализов. А вдруг у меня огромный плод. На мою просьбу была послана куда подальше знающими больше меня в медицине людьми. Мед. работникам всегда доверяю, успокоилась, выпила таблетку и стала ждать своего часа. Все убеждения акушерки на подготовительном курсе, что можно переживать схватки на четвереньках, футболе и тд, рассеялись, так как меня просто положили на кресло и стали стимулировать окситоцином. Про окситоцин я узнала потом, когда опомнилась и поняла, что лежу под капельницей, спросила, не окситоцин ли это. Сказали да, он. Услышав мои вопли, врач сказала: «Спать дак им всем нравится, а рожать, видите ли, больно». Мне 27 лет, ребенок первый и долгожданный, сказать, что я была в шоке от этой фразы, ничего не сказать. Воды были желто-зеленые, на кресле подтекали. После полного раскрытия собрала все силы и начала тужиться, после трёх потуг повезли на кесарево. Спросила, почему я не могу родить сама, ответ меня убил: «Ты не видела что ли, какие у тебя воды». Естественно роды прошли не без осложнений для ребенка. Осталось несколько вопросов: почему при поступлении никто не сделал узи и не посмотрел в кресле; почему, видя мои воды, сразу не отвезли на кесарево. В выписке написали, что у меня клинически узкий таз, про это никто ничего не сказал. Знаю, что ни один врач не идёт на операцию, желая сделать плохо, но тут как будто наоборот. Так же хочу поблагодарить детское отделение, которое впоследствии спасло жизнь моему ребенку.