В 2016 году я сделала блефаропластику и коронарный лифтинг в клинике РАМИ у врача Серб Ирины Анатольевны. Лифтинг делать я не собиралась, но Ирина Анатольевна уверила, что, благодаря ему, взгляд станет выразительнее, а результат долговечнее. «Я гарантирую Вам, - сказала она, - что через полгода ни один парикмахер не увидит шрама на Вашей голове». Ну что ж, я согласилась.
Уже через несколько недель после операции стало ясно, что у меня возникли осложнения – швы категорически не заживали, под левым глазом образовался здоровый мешок и - о, ужас! – на голове образовалась лысина величиной с кулак. Волосы резко стали выпадать сразу после снятия скоб, и уже через неделю над швом от лифтинга появилась лысина. Увидев ее, Ирина Анатольевна сама перепугалась. Она выбежала из кабинета, а затем вернулась в сопровождении своей подруги врача-анестезиолога Картошкиной, которая, осмотрев меня, сказала, что ничего страшного в этом нет, мол, аллопеция - это реакция организма на стресс, а мешок под глазом – следствие лопнувшего сосуда, пройдет время и все заживет.
В течение полугода дефекты моей внешности только усиливались – мешок под глазом увеличился, появилась заметная ассиметрия глаз, от еще недавно длинных ресниц не осталось и следа. На улицу я выходила только в очках с тонированными стеклами (их я заказала по совету И.А.) и с ободком на голове, чтобы облысение не было так заметно. Ухудшилось и самочувствие – меня мучали постоянные головные боли, сухость глаз, голова от лба до темени утратила чувствительность (она не вернулась и по сей день), офтальмолог выявил у меня повышенное внутриглазное давление. В результате излишней коррекции верхних век ночью я не могла до конца закрыть глаза, соответственно появились проблемы со сном. Сколько нервов я потеряла, об этом вообще лучше не вспоминать.
В отчаянии я не раз приходила в РАМИ искать помощи, но не находила ее. Ирина Анатольевна стала встречать меня со все более раздраженным видом, постоянно повторяла, что это первый случай в ее практике (а так ли это?) и что с этим делать, она не знает. Помогать мне явно не входило в ее планы, ведь у нее и так огромный объем работы, где же взять время на меня с моими проблемами? Наконец она предложила попробовать убрать мешок под глазом с помощью лазера у врача Н., но та категорически отказалась это делать, поскольку не выявлена причина возникшего дефекта, и посоветовала, раз Ирина Анатольевна не понимает, что это такое, проконсультироваться у более опытных пластических хирургов.
Я начала с РАМИ, ведь именно здесь меня оперировали. На консультации врач высшей категории Придвижкина посоветовала мне ежедневно прикладывать под глаз охлажденные пакетики с ромашкой. И это почти через год после операции! Чудесно, не правда ли? Поняв, что в РАМИ помощи ждать не стоит, я отправилась в другие клиники города. Побывала на консультации у семи (!) хирургов, имеющих серьезный вес в данной области. Буквально все врачи отметили у меня эффект круглого глаза, легкий выворот нижнего века и то, что слишком далеко сделанный шов лифтинга не в состоянии удержать ткани лба, поэтому уже через полгода после операции опустились брови. Все в один голос констатировали, что в ходе операции была допущена врачебная ошибка, а главное, изначально выбрана неверная методика. Но что со мной делать, по сути никто не знал. Одна из самых опытных хирургов города сказала, что для полноты картины ей нужна моя фотография, сделанная перед операцией, и попросила принести ее от Ирины Анатольевны. Окрыленная, в надежде хоть на какую-то помощь, я позвонила Яне – личному секретарю И.А. – и передала эту просьбу. Увы, сначала Яна в течение нескольких недель уверяла, что И.А. то в отъезде, то на операции, а потом заявила, что фотографии пациентов – личная собственность врача и та не обязана их кому-либо показывать. Сама Ирина Анатольевна трубку не брала и мне не перезванивала.
В итоге за исправление моей внешности согласились взяться два врача (кому из них отдать предпочтение, я так и не решила). Но для этого необходимо сделать уже не одну, а целый комплекс операций, перепахав все лицо. На это нужна немалая сумма, причем гораздо большая, чем было потрачено изначально. Чтобы хоть как-то компенсировать траты и набрать необходимую сумму, я написала претензию в РАМИ и попросила вернуть деньги за неудачно выполненную операцию. Претензию приняли и через какое-то время пригласили меня на консилиум.
Консилиум состоялся в апреле 2017 года – ровно через год после операции. Вспоминать о нем очень тяжело даже сейчас. В одном из кабинетов РАМИ собралось шесть врачей, меня, как подсудимую, усадили за стол напротив них, и стали задавать вопросы. Поразило полное равнодушие сотрудников клиники, включая главного врача, к проблеме пациента. Например, одна из врачей заметила, что я зря переживаю, ведь моя шея стала значительно лучше, чем до операции. То есть, придя на консилиум, она даже не знала, какую операцию мне делали! Некоторые, правда, пытались давать советы, например, делать лимфодренаж, который до этого в течение года я и так делала регулярно. Наконец после долгих прений решили все-таки вернуть мне деньги, но с оговоркой, что окончательное решение по этому вопросу почему-то должен принять юридический отдел клиники.
И.А. на протяжении всего консилиума хранила строгое выражение лица (до этого я обычно видела ее постоянно улыбающейся, теперь улыбки не было и в помине). На мою просьбу дать фотографию, сделанную перед операцией, прозвучал лаконичный ответ – «Только через суд». Любое высказывание И.А. сводилось исключительно к тому, что ее вины в произошедшем нет и в чем причина возникновения осложнений она не знает. Да и вообще никаких особых осложнений нет. По окончании консилиума она неожиданно подошла ко мне и сказала, что может попробовать сделать иссечение мешка под глазом, соглашусь ли я на такую операцию? Я в ужасе отказалась. Неужели кому-то хочется для полного комплекта иметь еще и шрам под глазом?
Через месяц мне пришло заказное письмо из РАМИ за подписью генерального директора Резник Г.П. В письме говорилось, что «в соответствии с имеющимися данными из представленных медицинских документов и доклада лечащего врача Серб Ирины Анатольевны каких-либо дефектов оказания медицинской помощи не выявлено», «явлений аллопеции на коже волосистой части головы не выявлено», «в проекции нижних век отмечается умеренная ассиметрия в виде псевдоизбытка кожного лоскута в области левого нижнего века, что вероятнее всего носит лимфостатический характер», «выбранная техника операции хирургически верна, само оперативное пособие выполнено без ошибок», «для верификации функциональных нарушений лимфостатического характерарекомендовано пройти курс лимфодренажного массажа». И резюме – «На основании имеющихся на момент проведения консилиума документов и визуального осмотра, с медицинской точки зрения основания для удовлетворения Вашей претензии отсутствуют».
К сожалению, в связи с трагическими обстоятельствами в семье в суд подавать я не стала, о чем сейчас жалею. На операцию у другого специалиста в другой клинике денег так и не накопила. Аллопеция, слава богу, уменьшилась, остались только залысины вокруг безобразного шрама. Что касается нижнего века, потери чувствительности головы и прочих неприятных ощущений, о которых я уже писала, то с этим все без перемен. Через два года после операции ждать их, конечно, уже не имеет смысла.
Для себя я сделала однозначный вывод – в выборе врача не стоит полагаться только на личное обаяние и отзывы, которые зачастую пишутся просто знакомыми и друзьями. Очень важно понять, способен ли врач и клиника в целом взять на себя ответственность и прийти на помощь при возникновении проблем у пациента. Общаясь на форуме, я поняла, что, увы, оказалась не одна в числе отвергнутых и забытых Ириной Анатольевной Серб и клиникой РАМИ в случае неудачного результата операции. Жаль, что два года назад я оставила этот момент без внимания.
