Борис Л.:
— Так сложилось, что сегодня медучреждения, оказывающие помощь пациентам с COVID-19, в основном критикуют, и на это, наверное, в каких-то случаях есть основания. Мне, в какой-то степени повезло, я был госпитализирован в Инфекционную больницу им. Боткина, где, как я убедился, лечение и уход поставлено на высокий уровень.
Моей госпитализации предшествовали негативные события в моей жизни. За несколько дней до болезни, я обнаружил на груди пятно, которое натолкнуло меня на мысль о раке кожи. В онкологическом центре мне взяли соскобы ткани и подтвердили, что вероятность рака высока. Это вызвало у меня понятные внутренние реакции и я воспринял поднявшуюся в этот день температуру, как реакцию на стресс.
На следующий день мне сделали диагностическую операцию, вырезав 20 кв. см кожи. Операция была проведена безупречно, все аккуратно зашили. Но к концу дня у меня снова поднялась температура, я ее отнес на счет реакции на хирургическое вмешательство.
Спустя еще день температура была уже стабильно высокой, и я начал лечиться дома от коронавируса, тест был положительный. Мои друзья-врачи назначили мне препараты, я их принимал около недели.
Утром в день госпитализации я поговорил с женщиной, которая работала в реанимации ковидного обсерватора Ленэкспо. Она сказала — вам нужно срочно госпитализироваться, вы дома не выживете. На тот момент у меня уже было 39.8 в 9.00 утра. У меня было ясное сознание, ничего не болело.
КТ, которое я предварительно сделал, показывали поражение легких 10 и 20%. Тест тоже подтвердил COVID-19.
Я понял, что учитывая обстоятельства, госпитализация единственный выход, тем более, что семья меня постоянно уговаривала лечь в стационар. Машина скорой помощи Корис приехала через 3 часа (все машины были на вызовах в Ленобласти). Приехали два молодых высококвалифицированных доктора. Сняли
кардиограмму, все проверили, поговорили и повезли в Боткина.
О больнице Боткина я никогда ничего не знал, кроме того, что мой старый приятель недавно там лежал с COVID-19 весь октябрь и отозвался, что это лучшая больница, в которой ему приходилось находится. Врачи вытащили его с того света.
Меня привезли в 16.00, мое состояние ухудшалось на глазах. Меня посадили на инвалидную коляску и отвезли 5-й отделение, на 5 этаже. Положили на койку лицом вниз, вставили канюли для подачи кислорода, после этого я потерял сознание. Смутно помню, что мне делали какие-то уколы, ставили капельницу.
Я очнулся ночью, лежа на спине в луже воды, из меня вытекло 3-4 литра жидкости, не менее. Футболка, штаны, носки все было мокрым, как и одеяло с простыней. С подушки капал пот… Помню, передо мной стояла медсестра, которая повторяла: кто ты?
Я не мог понять, что от меня хотят, пока она не крикнула: Скажи свою фамилию, имя, отчество! Медсестру зовут Чинчи. Она возилась со мной в эти дни, переодевала, меняла белье. Каждую ночь меняли по 6-7 футболок, они сохли на батарее возле кровати. Теряя огромное количество воды, я был в таком режиме дней пять.
НА отделении была процедурная сестра Гуля и медбрат Никита. Они виртуозно вставляли иглы капельницы в вены, наверное, могли сделать это не глядя.
В понедельник приходила врач, которая меня лечила — Полина Сергеевна Лобанова. И зав. отделением — Надежда Сергеевна. Замечательные специалисты, знающие свое дело. Когда мне стало лучше, я начал просить о выписке. Надежда Сергеевна говорила категоричное « нет». На этой почве у меня начинался стресс, так что пульсоксиметр отказывался показывать сатурацию, что Надежду Сергеевну, кажется, забавляло, как проявление ярко-выраженной психосоматической реакции.
Когда пришла Полина Сергеевна, сказала, что выпишем, сатурация была в норме — 96-97. В целом, персонал заботливый, внимательный. У меня сахарный диабет. Я контролировал сахар несколько раз в день, они проверяли, кололи мне инсулин. Они абсолютно точно знали, что делать с пациентами из группы риска.
Бокс хороший — на два человека. Существенное количество времени я был один. Потом ко мне подселили пациента лет 40, с тяжелым ковидом. Я с ним переписываюсь, он сейчас идет на поправку. Палата метров 25, небольшой душ, туалет, раковина, комфортные условия.
К каждой палате подключен кислород. Он подается уже увлажненный, через барботёр, то есть не сушит тебя.
Еда подается через специальные проем с дверцами («кормушку»), в кормушке ультрафиолетовые элементы, так что передача инфекции минимизирована.
У каждой кровати есть пульт, можно нажать и связаться с персоналом.
Каждый бокс закрыт снаружи магниткой.
В боксе хорошая вентиляция, никакого «больничного запаха». Душ не каждый день (не было сил), но принимал. Брился.
В моем представлении в больнице им Боткина идеальные условия чтобы человека вернуть к жизни после инфицирования. С другими я не имею возможности сравнить, как вы понимаете, и надеюсь, что не доведется.
Сейчас меня уже выписали, я дома. Слабость, температура 34,5. Попробовал сегодня по улице пройти метров 800, пришел, силы все закончились. Я уверенно сейчас говорю — что если бы не больница Боткина я бы умер, или был бы в худшем состоянии.
Хочу пожелать здоровья всем, кто меня лечил, их коллегам, семьям. Вы настоящие профессионалы.
